WWW.UCHEBA.RU
проекта:
Пять лет Александр Ларьяновский был директором по международному развитию в «Яндексе», но не так давно покинул свой пост ради онлайн-школы английского языка Skyeng. По его словам, он загорелся идеей производить образовательный продукт мечты. О том, что это за продукт, почему онлайн-обучение иностранному языку более эффективно, чем традиционное, как мотивировать себя к изучению, и каким образом информационные технологии в будущем изменят нашу жизнь, Александр Ларьяновский и рассказал «Учебе.ру».
Есть два вида офлайн-обучения: индивидуальный репетитор, который к тебе приходит (или ты приходишь к нему), и групповые курсы (самый распространенный способ изучения языка). В онлайн-обучении есть самообучение (Duolingo, LinguaLeo), есть масса разных вебинаров и есть индивидуальное обучение один на один с учителем. Мы как раз занимаемся последним. У каждого способа есть свои плюсы и минусы и, в зависимости от задач, он подходит тем или иным людям.
Самообучение — это удел единиц. В основном, самообучение практикуется как дополнительное образование: когда едешь домой, можешь что-нибудь почитать, например, в телефоне, и это дополнит твое основное обучение. Поэтому правильнее было бы сравнивать групповые занятия и индивидуальные. У групповых занятий есть несколько гносеологических изначальных недостатков. Самый главный из них заключается в том, что даже в самой маленькой группе (три человека, например) преподаватель ориентируется на среднего по уровню ученика. Первый учится быстрее, второй — медленнее, первый понял одно, второй — другое, и, если не заниматься с каждым из них отдельно, первому будет скучно, а второму — непонятно. Если сравнивать онлайн и привычные школы изучения языка, огромное время уходит на логистику: необходимо добраться до места проведения занятий, на что уходит много времени, особенно в Москве. Время обучения также всегда достаточно фиксировано.
Онлайн-обучение может проводиться 24 часа семь дней в неделю. В 3 часа утра на крыше дома? Пожалуйста. В 7 утра в кофейне? Не вопрос.
Учись, где и когда хочешь. Второй недостаток офлайн-обучения состоит в том, что у тебя нет графика, который устраивает лично тебя. Недостатком групповых занятий я считаю то, что, если ты заболел, уехал в командировку — в общем, пропустил занятие — то группа тебя ждать не будет. Кроме того, все языковые школы берут оплату за весь курс вперед.
У нас всех этих недостатков нет. Однако у офлайн-школ есть плюсы, которых нет у нас: существуют стеснительные люди, которые могут сидеть на последней парте и слушать других, но боятся, что учитель их спросит. Есть люди с сильной непереносимостью компьютеров, которые говорят: «Все , что угодно, только не эта железка».
Репетитора люди обычно выбирают из своего «ареала». Естественно, ты не будешь к нему ездить через всю Москву, да, и он к тебе тоже. Не факт, что учитель, который подходит тебе больше всего, живет рядом с тобой. Таким образом, у тебя нет возможности подобрать себе идеального учителя. Мы достаточно давно начали разрабатывать алгоритмы совмещения ученика и учителя. Как мы это делаем? Подбираем их по общим интересам, ценностям, профессиональным занятиям, любимым видам спорта. Второй важный момент — темперамент. Например, если у ученика он — быстрый, а у учителя — медленный, они начинают друг друга раздражать. Контакт между ними «ломается». У нас этой проблемы нет. На вводном бесплатном занятии ученику задают вопросы, а потом дают ему учителя, который подходит именно ему. И это действительно работает.
Нам не нужно знать абсолютно точного психологического портрета человека: мы не спецслужбы. А темперамент можно вычислить. Задавая правильные вопросы, можно понять требования к учителю. Просто так человек, конечно, никогда этого не скажет. Например, мы задаем вопрос: «Как учитель должен спрашивать у вас домашнее задание?». Если человек говорит: «Он должен его не просто спрашивать, а бить меня электрическим током, если я его не буду делать», то мы понимаем, что учитель должен быть строгим и требовательным по отношению к ученику. Если же ученик говорит «Мне нужен просто человек, с которым мне будет комфортно разговаривать, „рубаха-парень“», то ему нужен совершенно другой учитель. Скорость речи человека, время между вопросом и ответом, — такие мелкие моменты подмечаются во время пробного занятия, а дальше скоринговый лист обрабатывается и получается некоторый портрет человека. Никакого сложного алгоритма нам не надо. Человеческий мозг и правильно соблюденная инструкция позволяют это делать.
Мы вложили достаточно много усилий в то, чтобы сделать такую учебную платформу, как Skyeng. Скайп сам по себе не предназначен для того, чтобы по нему учиться. Ученик что-то записывает за учителем, а тот даже не видит, что именно он пишет. Учитель посылает ученику ссылку на видеофайл, ученик начинает его смотреть, и в это время учитель не видит ничего: у него три минуты тишины. Он даже не может поставить видео на паузу и сказать: «Помнишь, я тебе об этом говорил на прошлом занятии?».
Наша платформа полностью синхронизует то, что делают учитель и ученик. Ученик пишет, и учитель видит это в режиме реального времени. Учитель управляет всем: он может поставить видео на паузу, и у ученика оно автоматически остановится, может нажать на кнопку около видео, и у ученика сразу же откроется транскрипт. В педагогическом институте всех учили пользоваться «Teacher’s book». Мы сделали из нее множество сносок, заметок и всего прочего, на что учителю необходимо обратить внимание. Например, у него на экране написано: «По статистике, в этом упражнении ученики всегда делают такую-то ошибку. Дождитесь, пока он ее сделает, а потом объясните ее». Все уроки у нас записываются, потому что ученикам полезно иметь запись урока, чтобы иметь возможность всегда вернуться к пройденному материалу. У нас есть специальные работники, которые ничего не понимают в методике, но знают английский язык и имеют чек-лист. Они просто смотрят запись урока и помечают, что преподаватель сделал, а что — нет. Учителя про это знают, поэтому они вынуждены соблюдать методику. Все, что положено делать, они делают. И это дает огромный скачок в качестве обучения. Учитель не занимается отсебятиной, а соблюдает лучшее, что придумало человечество в сфере изучения иностранных языков. И этот сложный, и в то же время, прозрачный для учеников процесс в результате оказывается эффективным.
Когда вы приходите к репетитору, вы не знаете, хороший он или плохой.
Даже если его многие хвалят, любая авторская методика статистически недостоверна. Когда используешь проверенную методику Оксфорда, и учитель не может не выполнить то, чему его пять лет учили в вузе, ты можешь гарантировать, что ученик не зря заплатил деньги. У учителя есть поминутный план урока, который мы статистически замеряем. Мы смотрим, попадает ли ученик в данный ритм обучения, и меняем его в зависимости от прогресса в обучении для того, чтобы оно было более эффективным.
Почему учителя не любят давать домашнее задание? Потому что его надо подготовить, а это время им не оплачивают. Кроме того, домашнее задание надо проверить, и это время тоже не оплачивается. Конечно, можно сделать это на уроке, но ученику это не понравится. Поэтому наша система, благодаря которой надо сделать всего несколько кликов мышкой, чтобы выполнить домашнее задание, после чего система сама его проверяет на наличие ошибок, удобна как ученикам, так и учителям. Преподавателю нужно всего лишь несколько секунд, чтобы посмотреть, какие ученик сделал ошибки, чтобы потом их разобрать с ним. Конечно, учителя хотят давать домашнее задание, потому что знают, что это полезно. Но теперь им это выгодно делать, а раньше было невыгодно.
Они представлены в виде упражнений — таких же, как в учебнике. Например, есть такие задания, как «вставьте пропущенное слово», «переведите предложение», «найдите пару для картинки». Конечно, их можно назвать тестами, но в классической методике они зовутся упражнениями. Как в математике: ты прошел тему и тебе нужно решить 20 задач, чтобы закрепить ее. Это — та же самая история.
Нет, пишут. Конечно, сочинения нельзя проверить автоматически. Зато они очень легко проверяются другими учениками. Ученику дают в качестве домашнего задания проверить чужое эссе. Этот способ очень часто применяют в классической педагогике. Конечно, после такой проверки учитель проверяет его еще раз, но теперь ему не нужно проверять все дословно: он сразу видит все ключевые ошибки.
Я думаю, что настанет. Вообще, это вопрос из серии: «Убьет ли телевидение театр, а интернет — кино?». Сами ниши, конечно, останутся. Вообще в образовании во всем мире есть одна фишка: оно полностью завязано на личности учителя и ученика, к сожалению. Ты не знаешь, сколько стоит выучить язык. Например, никто не может сказать: «Тебе нужно ровно 312 часов, чтобы научиться играть на пианино». Со многими услугами мы это умеем, хотя раньше никто не мог такого предположить. Например, в банке «Тинькофф» нет человека, который сидит и принимает заявки на кредиты. Есть скоринговая функция, которая собирает про тебя огромное количество информации, включая то, как ты заполняешь анкету, и определяет, давать тебе кредит или нет. 150 лет назад был ростовщик, который делал то же самое самостоятельно. Если бы ему сказали, что через 150 лет вместо него такие решения будет принимать «железка», он бы в это не поверил. Мой любимый пример — вокруг света за 80 дней. Это история о том, что тогда не было не самолетов, а регулярных сообщений. Зная примерное направление, ты добирался из точки A в точку B, а уже в точке B думал, куда тебе дальше ехать, чтобы следовать нужному направлению. Сейчас с помощью Aviasales.ru и SkyNet мы можем с точностью до копейки узнать стоимость любого маршрута. С образованием будет то же самое.
Мы придем к тому, что современные вычислительные технологии научатся предсказывать точное время обучения, измеряя способность человека к обучению. Мало это предсказать, нужно это гарантировать.
Факт в том, что здесь — будущее. И это будущее требует использования компьютеров. Модное слово «дата-сайенс» как раз отлично сюда подходит. В этом смысле офлайн умрет, потому что офлайн — это выбор того, что есть, с непредсказуемым качеством. Если говорить об онлайне, можно привести в качестве примера Google и Яндекс. Ты точно знаешь, что это лучший способ найти информацию. Для того, чтобы это сделать, ты воспользуешься ими, а не пойдешь в библиотеку.
У нас есть программа, которая записывает все уроки. Она определяет, сколько времени на занятии говорит ученик, а сколько — учитель. У нас стандартно 60 процентов времени говорит ученик. Кроме того, она определяет, на каком языке он говорит: русского не должно быть. Он может использоваться в крайних случаях для того, чтобы объяснить что-то сложное, но по умолчанию урок ведется на английском. Эту проблему мы решили сразу. Разговорить человека, снять языковой барьер — важная задача. Они понемногу к этому идут.
Мы создаем уроки, состоящие из видео и упражнений. Изначально есть некоторое место для волюнтаризма. Например, перед тобой лежит книжка. На одной странице — правило, на следующей — упражнение. Когда человек делает упражнение, у него есть возможность краем глаза взглянуть еще раз на правило. Это сделано специально или просто верстка книги так устроена? Перед нами тоже возникает вопрос: нужно ли при оформлении упражнения в электронном виде показывать правило? Такие вопросы для нас — это зона эксперимента. В маркетинге это называется A/B-тестирование. Мы делаем небольшие модификации курсов и смотрим, как ученики на них реагируют. Тем самым статистически достоверно мы можем сказать: «Вот так — правильно». По результатам теста, усвояемости, оценок ученика скоринговая функция помогает выявить, что правильно, а что — нет. Дальше мы определяем наилучший способ подачи заданий и используем его. Так мы постоянно улучшаем эту методику.
Конечно, создатели этой методики тоже ее улучшают. Мы четко понимаем зону, где мы можем что-то делать. Можно сделать в упражнении задание «напиши слово», а можно — «перетащи слово на квадратик». Упражнения не должны быть монотонными, должны располагаться в определенной последовательности.
Сколько времени нужно на разогрев в начале урока? Как это зависит от уровня человека, от того, сколько времени он уже учится в нашей школе? Все это — тонкости, которые надо измерять, чтобы добиться максимального эффекта. При долгом разогреве ученику кажется, что он зря тратит время, при быстром он не успевает включиться и хуже усваивает тему.
В России есть один очень умный человек — Сергей Сычев. Он написал статью про этапы эволюционирования услуг.Он выявил четкую закономерность того, как уникальная услуга становится стандартной. Прочитав эту статью, поговорив с физиками — победителями международных олимпиад (очень продвинутыми ребятами), мы с основателями Skyeng задумались: а как это касается образования? И мы подумали, что у нас есть решение.
Как это обычно бывает, мы познакомились случайно. Нас познакомили знакомые знакомых, а потом им стало интересно, а мне показалось, что они — умные ребята. Потом они начали искать способы найти в моем расписании свободное время и нашли лайфхак: пока я работал в «Яндексе», мне приходилось часто летать в Турцию и обратно.
Они встречали меня в аэропорту, даже ночью.
Когда ты едешь полтора часа из аэропорта, тебе все равно нечего делать.
Так мы начали общаться, а потом появилась идея, которая меня сильно увлекла — безумно прекрасная идея: возможность впервые за всю историю человечества создать новое качество образования. А качество образования, безусловно, связано с качеством жизни. Если мы так преподаем английский, кто-то начнет преподавать так же математику, физику, музыку. Многие люди хотят изучать язык, с разными целями — повысить свой заработок, например. Почему они этого не делают? Часто ответом на этот вопрос является: «Это не мое, я не могу». Теперь представьте, что мы им отвечаем: «За такое-то количество денег и часов мы гарантируем, что вы выучите язык». Конечно, после этого гораздо больше людей решится на изучение языка.
По образованию я — оператор-режиссер документального кино. У меня среднее специальное образование, высшего нет.
Я думаю, что 99,5 процентов вузов в нашей стране — это не высшие учебные заведения, а ПТУ. Они учат ремеслу. Высшее образование — это логика, риторика, история, литература, иностранные языки, естественные науки. Это инструментарий познания мира. А профессиональные знания — это другое. Они имеют к высшему образованию косвенное отношение. Если говорить про это высшее образование, то я считаю, что оно нужно. Если мы говорим о том, нужно ли просидеть пять лет в институте и получить диплом, то каждому нужно решать самому. Я не чувствую недостатка диплома в своем кармане. Я думаю, что мое образование намного лучше, чем то, которое дают большинство вузов. Я много читаю, изучаю, путешествую, смотрю на мир. Подавляющее большинство выпускников вузов понятия не имеют о том, что делать, когда начинаешь работать (конечно, есть исключения, есть звездные факультеты звездных вузов). Их не к тому готовят.
Школьные учебники по истории и литературе незначительно поменялись с тех пор, как я закончил школу (еще в СССР). А я учился по тем же учебникам, что и мои родители. За эти 70 лет наука ушла далеко вперед, это реальная проблема.
Наше образование настолько консервативно, что им никто не занимается, и никто не отвечает за результат.
Есть люди, которые отвечают за то, что ребенок ходит в школу, есть те, кто отвечает за то, что он получает оценки, но за усвояемость и применимость знаний не отвечает никто.
Я согласен, что это — зона ответственности родителей, а не школы. Родители у нас говорят про школу: «Мы вам ребенка отдали, теперь вы его учите». Это другая история — скорее, про общую безответственность. Некоторые родители знают, что, чтобы ребенок понимал, что руку, на которую пролит уксус, нужно промыть мылом, потому что это — щелочь, ребенок должен учить химию (но не только для этого, разумеется). Понимать, почему не надо лезть пальцами в розетку, тоже было бы неплохо.
Или еще пример: в пятом классе проходят историю Древней Греции, например, в восьмом — читают Гомера, в десятом — изучают географию этой страны, а потом — экономику. Получается, что эти знания между собой никак не связаны — всё образование сопровождает абсолютная несистемность в мышлении. Нормальный студент на пятом курсе вуза обязательно скажет: «Какого черта мне не сказали, что это мне понадобится, когда я учил это на первом курсе?». Знакомо?
Сначала у нас кладут асфальт, а потом снимают его и ремонтируют трубы. С образованием происходит то же самое: Нет людей, которые смотрят на мир системно.
Каждый смотрит только на свое: «Я отвечаю за географию, и мне наплевать, что там у других». Поэтому, конечно, наше образование в целом кошмарно. Те, кто говорит, что в Советском Союзе оно было лучше, неправы: тогда оно было таким же кошмарным. Можно задать любому человеку (неважно, когда он окончил школу) 15 элементарных вопросов («Кто написал „Капитанскую дочку“ и о чем это произведение?», «В чем суть закона Ома?») , и я уверен, что 10 из них останутся без ответа. Единственное, что помнят все люди со времен школы — то, что означает поднятая рука. Это — то, чему нас научили и то, что мы помним. «Какова атомная масса кислорода? — Чего?».
Конечно. Это — та же самая история, что и про весь остальной онлайн. Например, все магазины так или иначе движутся в онлайн. У офлайна, по большому счету, остается функция шоурума. Зачем ты идешь в магазин? Потому что хочешь посмотреть, как выглядит в реальности этот телевизор. Потом все равно закажешь в интернете, потому что это дешевле. Что касается магазинов одежды, у нас все только начинается, хотя на Западе к каталожной торговле все давно привыкли. У нас она пока не стала массовой, но, как только поменяется сознание, мы к ней перейдем. С университетами произойдет та же самая история. Некоторые части, будут, безусловно, трансформироваться. Очевидно, что занятия один на один с профессором всегда будут эффективнее групповых. Конечно, лаборатории останутся, потому что у тебя не будет дома синхрофазотрона, например. Ты будешь ездить в лабораторию, однако программа обучения у тебя будет персональной, она будет заточена под твои особенности и интересы. Все зависит от специальности. Например, если говорить о медицине, хирургу точно необходима практика, и от этого мы никуда не уйдем.
Она к образованию отношения не имеет. Когда человек идет в университет, основным стимулом является не общение с однокурсниками, а то, что в случае прогула у него будут проблемы. А, если человек хочет поговорить со своими одногруппниками, он идет не в университет. Я не говорю, что все перейдет в онлайн. Я говорю, что большая часть должна быть там. Есть распространенная на Западе и неизвестная нам ситуация, когда преподаватель из другого города приезжает преподавать на один семестр в какой-то вуз. Это — похожая история. Тебе необязательно жить там, где преподают лучшие преподаватели.
Полностью университеты не исчезнут, как не исчез полностью театр и конный спорт, у них останется своя ниша.
Есть идеальный преподаватель, который подходит именно вам — конечно, в офлайне с ним было бы лучше заниматься. Вопрос заключается в том, в каком количестве случаев этот преподаватель будет находиться достаточно близко от вас, чтобы проводить очные занятия. Что вы предпочтете: очень хорошего преподавателя, с которым вы общаетесь через компьютер, или не очень хорошего, с которым вы занимаетесь очно? Выбор в реальности таков.
Конечно, можно попробовать это сделать, но не факт, что этот преподаватель окажется на одном континенте с вами. У нас сейчас работает более 200 преподавателей, при этом в Москве не живет ни один из них.
Мы можем выбирать себе самых талантливых педагогов в мире. У нас работает много русскоговорящих преподавателей, но они живут в Томске, Минске, украинских городах.
Мы просто можем находить педагогов, которые отвечают всем нашим требованиям, и работать с ними.
У нас работает «тройная система очистки». По статистике, мы принимаем на работу одного преподавателя из 35-40 подавших заявки. Всего у нас работает сейчас 220 преподавателей. Вообще 200 преподавателей — это штат среднего университета. У нас есть HR, которые находят преподавателей (иногда мы сами их ищем, иногда — они нас). Психологи оценивают их профпригодность, исполнительность, пунктуальность. У нас не бывает случайного выбора.
Если у человека нет мотивации, значит, он просто не хочет. Что такое мотивация? По сути, это желание. Лучше всего учатся те, кому «приперло». Например, человеку хочется сохранить свое рабочее место или получить новое. Сейчас кризис, и мотивация резко поменялась в сторону работы. Вообще, это очень похоже на фитнес. Сидит человек перед телевизором и медленно созревает. В какой-то момент он говорит себе «надо!» и идет покупать спортивную форму для занятий. Затем еще на полгода забывает про все это. Потом идет и записывается в тренажерный зал. Он платит за занятия, и в этот момент чувствует, что сделал все, что от него зависело: «Я вам заплатил, теперь вы делайте что-нибудь». Этот человек приходит первый раз заниматься с тренером, проходит 15 минут, и человек смотрит на себя в зеркало, надеясь увидеть положительный результат. И, если в этот момент тренер говорит: «Ух ты! Если у тебя сразу получается такой хороший результат, то что же будет потом?», мотивация удерживается. Но, если человек услышал за своей спиной смешок, (неважно, про что, может, даже не про него), то мотивация пропадает в один момент. С изучением иностранного языка происходит то же самое. Удерживать мотивацию — это действительно наша задача. Очень важен эмоциональный фон урока. Имеет огромное значение, как учитель реагирует на успехи и неудачи ученика. Это ведь совсем не компьютер, который просто пишет «you win» или «you lose». Мы уже потратили много сил и потратим еще больше на то, чтобы удержать мотивацию людей.
В среднем, человек у нас учится примерно 7-8 месяцев. Это много. Главные враги наших учеников — майские и январские праздники.
В основном, люди бросают обучение именно в такие моменты. Как и в фитнесе, здесь очень трудно вернуться после отдыха.
У нас сейчас учится более 2000 человек. Из новых учеников к концу второго месяца обучения остается примерно 80 процентов. Среди наших учеников есть дети, которым обучение оплачивают родители. Они — наименее мотивированные. Самыми мотивированными, в основном, оказываются те, кому исполнилось 24 года. В этом возрасте вообще меняются очень многие предпочтения, в том числе понимание того, зачем нужно образование. Другими словами, к 24 годам человек начинает понимать, зачем ему вообще нужно образование.
Репетиторы в Москве берут от полутора до двух тысяч рублей за час. У нас урок стоит 600 рублей. До кризиса офлайновые курсы в Москве стоили 100-150 тысяч рублей, а сейчас они делают скидку почти 50 процентов, но при этом обучение у них все равно дороже, чем у нас. Мы — действительно, наверное, самый дешевый способ эффективно выучить язык.
Офлайновые школы. Конечно, есть такие же онлайновые площадки, как и мы, но вместе с ними мы мизерны. Все деньги в образовании — в офлайне. Когда 15 лет назад появились «Яндекс», «Мейл.ру», «Рамблер», их ключевой задачей было «отъесть» деньги на рекламном рынке. Они «жрали телик», долго и методично. Они не боролись друг с другом за того несчастного рекламодателя, который был у них тогда, а боролись с крупным конкурентом. У нас сейчас такая же задача. У нас 2000 студентов, у другой онлайн-площадки — 500: зачем нам их друг у друга переманивать? В офлайновых школах сотни тысяч студентов учат кошмарным образом. Они — конкуренты. Все остальные — друзья. LinguaLeo и такие же онлайн-школы — вместе с ними мы должны пробиваться на этом рынке.
Надо обгонять офлайн-школы в России по количеству учеников и выходить в мир. Ну и, делать продукт мечты — предсказуемое обучение, когда перед полетом можно будет сказать пассажиру его точную стоимость и время, за которое его доставят до цели. Сейчас же мы говорим об этом настолько грубо, что это не имеет смысла. Пока мы, как и все, говорим: «Начни учиться, и выучишь». Но шаг за шагом мы приближаемся к этой цели.
Онлайн-образование сейчас очень сильно идет в противоток экономике страны: экономика движется вниз, а оно — вверх.
Умные люди говорят, что кризис — это лучшее время, чтобы вкладываться в себя. Поэтому стоит задуматься, чем усилить свои позиции на рынке труда, чтобы пережить это трудное время. У работодателя автоматически начинают расти аппетиты. Кроме того, нестабильность рубля заставляет многих владельцев бизнеса думать о том, как получать доход в твердой валюте. И все это вместе создает рынок.
Обсуждение материала
Оставить комментарий